Масоны – организация, которая широко отметилась в истории. Масоны продвигали прогрессивные общественные теории, отрицая при этом верховенство «традиционных устоев», вроде религиозных границ, приоритета национальных интересов или незыблемости королевской власти. Неудивительно, что в России, например, эту организацию цари даже запрещали. Типичный масон выглядит в наших глазах состоятельным и образованным белым мужчиной. Однако в истории задолго до двадцать первого века известно как минимум двое чернокожих масонов, которые к тому же часть своей жизни были слугами.
Нигерийский принц: Анджело Солиман
В 2019 году в Австрии на экраны вышел фильм «Анджело», который в России прошёл почти незамеченным. В то же время для австрийской культуры это значимая кинокартина: в ней речь идёт об одной из видных и очень обсуждаемых в Австрии восемнадцатого века общественных фигур, чернокожем масоне Анджело Солимане.
Анджело Солиман родился в первой половине восемнадцатого века довольно далеко от Африки, на территории нынешней Нигерии – знатный род, которому он принадлежал, до сих пор существует в этой стране. На родине его звали Ммади Маке. Ребёнком он попал в плен в ходе военных действий, был продан европейцам в рабство и таким образом оказался в Италии. Одна итальянская маркиза как раз искала себя изящного чернокожего мальчонку, чтобы заменить недавно умершего.
Хозяйка Ммади Маке решила, что знатного, прежде всего, и к тому же умного мальчика следует приобщить к европейскому образованию и христианской вере. Так Анджело получил своё европейское имя и так было заложено его будущее.
В возрасте около тринадцати лет Анджело подарили князю Георгу Христиану, губернатору Сицилии. Анджело исполнял обязанности камердинера принца, путешествовал с ним по миру и продолжал своё образование, читая книгу за книгой и слушая сложные взрослые разговоры, при которых присутствовал как слуга.
Князь был человеком, который умел судить людей по делам их (но не слишком был свободен от предрассудков о том, что рабам суждено быть рабами). Когда ему довелось участвовать в сражении и молодой Солиман спас ему жизнь, князь стал относиться к своему лакею с заметным теплом и некоторым уважением. Всего в княжеских рабах Солиман прожил одиннадцать лет. Потом князь умер, и Анджело очутился у нового хозяина, ещё более знатного и просвещённого – князя Лихтенштейна Иосифа Венцеля I.
Образованность и замечательные манеры молодого арапа новый хозяин оценил высоко и сделал главным слугой. Правда, вскоре новый хозяин также умер, и его сын опять изменил должность Анджело. Солиман стал гувернёром наследника княжеского престола, княжича Алоиса. Очень долго Анджело служил Алоису и его семье верой и правдой, не ропща на своё положение. Быть может, он утешался, сравнивая свою судьбу с жизнью философа Диогена Синопского, того самого, из бочки. В старости Диоген оказался в рабстве и стал наставником сыновей одного коринфянина…
Однако в жизни Солимана случилось событие, после которого мириться со своим рабским положением он больше не мог. Анджело влюбился. Не первый раз, но впервые настолько горячо, чтобы думать только о брачном союзе со своей любимой. Он без труда – может быть, к удивлению для себя – получил вольную, чтобы жениться на белой женщине, вдове датского генерала. Ему было сорок семь лет. В рабстве он провёл не меньше тридцати пяти из них.
Самое удивительное случилось именно после освобождения. Анджело, жившего тогда в Австрии, приняли в масонскую ложу Вены, ту самую, в которой состояли композиторы Моцарт и Гайдн. Масоны были закрытой организацией с придирчивой системой допуска новых членов. Казалось, у недавнего слуги нет шансов оказаться в их рядах. Но Анджело уже был известен как человек образованный и редкого ума, а масоны видели своей целью прогресс и гуманизм. Отринуть расовые предрассудки было и прогрессивно, и гуманно. Солиман стал ещё более известным человеком и содержал свой салон, то есть регулярно проводил собрания творческих и образованных людей. Регулярно с ним общались и Моцарт, и даже император Австрии.
Феномен Солимана обсуждали в Европе много и горячо. Он опровергал расхожие теории о том, что «потомки Хама», то есть африканцы, рождаются неспособными к просвещению сразу и максимум, что можно сделать для них доброго – это окрестить, чтобы в ад не попали. Анджело, не просто сумевший получить образование, но ставший видной фигурой в культурной жизни Австрии, будоражил умы.
К сожалению, это история с печальным концом. После смерти Солимана с него сняли кожу и набили чучело. Оно украсило собой кабинет нового, молодого австрийского императора. Чучело обрядили в намотанные, как фантазия подскажет, тряпки, в побрякушки и перья. Так, по представлениям австрийцев, выглядел народный африканский костюм. Позже Солимана поставят вместе с чучелом чернокожей девочки и афроавстрийцы – смотрителя венского зоопарка.
Единственная дочь Солимана Йозефина долго боролась против глумления над телом отца. На её сторону встал даже венский архиепископ, заявивший, что с христианами так поступать не следует. И архиепископу, и Йозефине за строптивость досталось. Для начала дело ограничилось суровым выговором. Но продолжения Йозефина не захотела и спешно покинула Вену. Она вышла замуж за немецкого инженера, с которым познакомилась в Кракове. Чучело её отца позже было уничтожено в ходе Австрийской революции.
Принципиально простолюдин: Густав Бадин, Швеция
Условный современник Солимана – лет на тридцать младше, шведский подданный Густав Бадин был не менее, а то и более знаменит. Никто не знает, откуда он родом. Из дома его забрали слишком маленьким. Всё, что о доме малыш запомнил – собственно, как его дом горел. Звал он себя вроде бы Кучи, крестили мальчика Густавом. Фамилия «Бадин» сначала и фамилией-то не была. Такое прозвище Густав заработал уже в Швеции, оно означало «насмешник». А там уже прозвище и фамилию заменило.
Один датский капитан подарил чернокожего мальчика словно диковинку или игрушку шведскому государственному советнику фон Райзеру. Советник передарил Кучи королеве Луизе Ульрике. Это определило судьбу мальчика. Королева была большой любительницей науки, основательницей Академии наук в Швеции, и решила провести научный эксперимент. Чёрного мальчика должны были воспитывать с принцами и принцессами, ничего и никогда ему не запрещая. В итоге можно было бы увидеть, способен ли без специальных усилий и принуждения чёрный ребёнок впитать цивилизацию и культуру или в нём победит «дикарское начало».
Густав воспользовался предоставленной свободой в полной мере. Он дрался с наследным принцем и дразнил буквально всех вокруг, включая королеву. Он излазил дворец сверху донизу, разнюхав даже старинные тайные ходы, и набивал рот лакомствами за столом. В то же время он охотно сидел с королевскими детьми на уроках, воспринял идею рыцарского отношения к девочкам и женщинам, запоем читал – и не только приключения, умел по настроению демонстрировать самые лучшие манеры и изъяснялся прекрасным, культурным шведским языком.
Надо ли к этому добавить, что за экспериментом Луизы Ульрики с интересом следила половина учёной Европы, и опыт с воспитанием Густава оказал немалое влияние на аболиционистские (то есть против рабства) настроения в обществе.
Ко взрослому возраста Бадин в совершенстве говорил по-шведски, по-немецки и по-французски; на французском он вёл дневник. Хорошо знал латынь. Разбирался в старинных и модных философских течениях и, к слову, стал атеистом. Виртуозно играл в шахматы и знал все придворные обычаи, касались ли они слуг или знатных особ. Луиза Ульрике сделала его своим камергером. После смерти королевы Густав поступил на службу уже к её дочери, принцессе Софии Альбертине.
Принцесса жила уединённо, замуж не выходила, и многие подозревали, что на самом деле Густав исполняет при ней, скорее, супружеские обязанности. Даже поговаривали о внебрачных детях, рождённых от этой связи. Предъявить их, однако, никто не мог, так что, скорее всего, слухи остаются слухами.
Бадин же продолжал постоянно бывать при дворе и активно участвовать в придворной жизни. Он играл в пьесах и танцевал в балетах, придумал кучу острот о вельможах (и каждая была очень меткой), помогал придворному поэту сочинять стихи. Чтобы как-то устранить двусмысленность его положения – от камергера такой активности не ожидалось – вельможи выступили с предложением официально оформить Бадина на какую-нибудь придворную должность. Бадин наотрез отказался, а вместо того стал называть себя фермером. Ему, действительно, молодой король (кстати, тоже Густав) подарил две или три фермы. Шведское дворянство этакой шуточкой было фраппировано, а Густаву только того и надо.
Он прожил долгую и, похоже, счастливую жизнь. Вступил в масонскую ложу, как и Солиман. Собрал огромную библиотеку (к сожалению, она не сохранилась). Хотя протеже королевской семьи мог бы рассчитывать на чин и брачный союз с какой-нибудь побочной дочерью дворянина, Густав принципиально оставался простолюдином и женился на таких же простолюдинках.
С первой женой Элизабет, дочкой бакалейщика, Бадин провёл полтора десятка лет. Увы, детей у них не было. Первая беременность закончилась тяжёлыми родами, и Элизабет утратила способность рожать. Ребёнок выжил, это была девочка. Но прожила малышка недолго. Детская смертность в восемнадцатом веке была высокой…
После смерти Элизабет Густав женился второй раз. Следующую жену звали Элеонора Норель. Известно, что её семья Бадина обожала и они все тепло и плотно общались. Элеонора с Густавом удочерили девочку по имени Кристина, потому что зачать у них не получалось. Бадин прожил долгую и счастливую жизнь, оставаясь влиятельным и в среде масонов, и при дворе, и умер, унеся с собой в могилу немало секретов королевской семьи. Его похоронили по-христиански. Дневники Бадина хранятся в библиотеке Университета Упсалы.
Текст: Лилит Мазикина.