Она первой создала то, что стало классикой современного дизайна, но никогда не настаивала на своем первенстве и не боролась за признание авторства. Она посвятила главный шедевр своей жизни возлюбленному – но у нее отняли и творение, и любовь.
История Эйлин Грей – словно ответ на вопрос, где же все великие женщины – архитекторы и дизайнеры былых времен, и почему до нас дошло так мало их работ.
Эйлин Грей родилась в 1878 году в аристократическом семействе Мурена. Грей – это девичья фамилия ее матери. Эйлин не получила специального образования и во всем своем творчестве следовала скорее интуиции. Начав учиться в лондонской школе искусств, она не стала ее заканчивать и переехала во Францию, где работала в собственной крошечной мастерской. Начинала она с оформления квартир своих богатых подруг.
Владелица шляпного бутика, мадам Матье Леви, попросила ее придумать что-нибудь эдакое – и Эйлин, вдохновившись шинами Michlein, сделала для нее мягкое округлое кресло с опорой на металлические трубки и регулируемой спинкой. А кроме этого – ковры, столики и ширмы из неожиданных материалов: стекло, лакированная древесина, пробка…
В то время в тренде было золочение, дерево, искусная резьба. Однако Эйлин создавала нечто иное, нечто, что вызывало насмешки окружающих – а потом зависть. Металлические трубки она начала использовать в 1918 году – за несколько лет до аналогичных экспериментов Марселя Бройера и Ле Корбюзье. Но если Марсель Бройер подал в суд на одного своего коллегу, использовавшего аналогичные материалы и формы, то Эйлин Грей никогда не отстаивала право первенства.
В Париже Эйлин обучалась не только у европейских мастеров, но и вела совместную деятельность с японским эмигрантом, ремесленником Сеизо Сугавара. Впоследствии они снова встретились, когда во время Второй мировой Эйлин решила уехать из охваченной войной континентальной Европы на родину – Сугавара переехал в Лондон чуть раньше, и в его мастерской она продолжала работу.
Эйлин не входила ни в какие художественные или политические объединения. Это, с одной стороны, позволяло ей творить, не соотнося свои действия с «программой партии», творческим манифестом, не вступая в пустые споры и не отстаивая свои решения по каждому поводу. Но с другой – у нее практически не было друзей, которые могли бы ее поддержать.
У Грей, замкнутой, скромной и интеллигентной женщины, была репутация бунтарки. Известны ее романы с людьми разного пола и далеко не из аристократической среды. Она обожала автомобили и любила скорость. Она одевалась и выглядела так, как ей было удобно.
В пятьдесят лет Эйлин построила свой первый и самый известный дом – модернистскую виллу E-1027. В этом странном названии зашифровано любовное послание – числа означают порядковые номера первых букв имени и фамилии Жана Бадовичи – ее возлюбленному. Он был почти вдвое ее моложе, красивый, яркий, активный и… бедный. Жан какое-то время занимался продвижением ее работ – вернее, ее магазин был открыт на его имя. Он мечтал о собственном доме – так почему бы Эйлин не построить для них любовное гнездышко?
«Как и музыка, работа имеет смысл, когда ее свидетелем является любовь» – писала тогда Эйлин в дневнике. Она возвела эту виллу на Лазурном берегу, на свои деньги и практически своими руками. Она наполнила ее вещами собственного дизайна, заботясь о комфорте Жана. Пространство виллы – белой, простой, геометричной – было наполнено отсылками к жизни «морского волка». Парусиновые занавеси, карта во всю стену, ковры с морскими рисунками, кресла, похожие на шезлонги… К тому же интерьер виллы был свободно спланированным, мобильным – столы и межкомнатные перегородки ездили по рельсам, шкафы были встроены в стены, ширмы и зеркала перемещались по мановению руки… Особенно необычным здесь был столик из гнутых трубок и стекла, названный так же, как и вилла.
Дом Эйлин оформила на Жана, ведь их ждала долгая и счастливая жизнь здесь – так какая разница, кто владелец?
Те несколько лет, что они провели на вилле Е-1027, они почти никогда не оставались наедине. Эйлин уходила в дальнюю часть дома, не в силах слушать болтовню и шутки друзей Жана. Среди множества гостей, постоянно толпившихся у них, один особенно пугал и смущал ее. Его звали Ле Корбюзье. Он проводил там все больше и больше времени, приобрел привычку расхаживать по вилле голым, а отношения между Эйлин и Жаном тем временем рушились.
Однажды Эйлин не выдержала, собрала вещи и ушла, оставив Жану все, что когда-то создала. Ле Корбюзье начал использовать виллу Е-1027 как плацдарм для собственных экспериментов – расписал стены фресками и построил рядом свой домик. После смерти Бадовичи он выкупил виллу и в дальнейшем представлял ее как собственную. При этом он как-то раз пригласил Эйлин поучаствовать в организованной им выставке, но ее буквально мутило при упоминании о нем. Отказавшись общаться с великим Ле Корбюзье, Эйлин подписала себе смертный приговор в мире дизайна.
Вещи, придуманные ею, продолжали выпускаться – под чужим именем. Вилла Е-1027 получила сильные повреждения во время войны – и от бомб, и от мародеров. Эйлин продолжила работать для узкого круга друзей, создала еще несколько домов (к сожалению, не сохранившихся), но до конца 60-х оставалась практически в безвестности.
В 1968 году внезапно в авторитетном журнале Domus выходит статья Джозефа Рукверта об Эйлин Грей. Это способствовало лавинообразному росту интереса к ее творчеству, было организовано несколько выставок, заключены контракты на производство вещей под ее именем… Справедливость восторжествовала – но Эйлин ничего не испытывала по этому поводу, лишь рассеянно упомянула, что, наверное, стоит быть благодарной тем людям, которые смогли сохранить и использовать ее творческое наследие.
31 октября 1976 года по национальному радио Франции объявили: «На девяносто девятом году жизни скончалась Эйлин Грей, архитектор…». Впервые ее имя было упомянуто на широкую аудиторию. Эйлин, конечно же, было уже все равно.
Текст: Софья Егорова